Принцесса Югославии Елизавета и её борьба за доброе имя родителей
Среди его друзей были герцог Кентский, его будущий зять, и герцог Йоркский, впоследствии король Георг VI, который также cтaл его шафером , когда он в 1923 году женился на принцессе Греции и Дании Ольге. Павел вызывал глубокую привязанность - родившийся в Америке политик и журналист сэр Генри "Чипс" Чэннон описывал его как "человека, которого я любил больше всего" и был знатоком искусства, собравшим коллекцию, включавшую работы Моне, Тициана и ван Гога. Но в 1934 году в его жизнь наступили трагические перемены. Его двоюродный брат король Югославии Александр I был убит в Марселе агентами Муссолини и в качестве главного регента 11-летнего сына Александра, Петра, Павел был вынужден взять бразды правления страной, переполненной проблемами.Это была незавидная роль. Во время второй половины 30-х годов регент и его окружение с беспокойством наблюдали за перевооружением Германии. Они просили Британию и Америку о помощи в укреплении защиты Югославии, но несмотря на англофилию и дружеские связи Павла, никакой поддержки не последовало. Затем, в начале 1941 года, Британия изменила тактику. Черчилль и Иден желали единого балканского фронта, и от Югославии ожидался отказ от нейтралитета и борьба.Перед принцем Павлом встала сложная дилемма. Если он последует просьбе Черчилля, нападение Германии на Югославию станет неизбежным, более того, придётся практически пожертвовать севером, включая Хорватию и Словению, поскольку эти области невозможно защитить. Германские войска, тем временем, прошли через Румынию, а итальянские отряды, оккупировав Албанию, угрожали напасть c юга и запада. 4 марта принц Павел был приглашён в Беpхтесгэден, где во время 5-часового совещания Гитлер неоднократно пытался заставить его вступить в силы Аксиса, подписав трёхстороннее соглашение.
Павел возвратился домой; кабинет спорил. Гитлер предложил особую поправку, дающую Югославии суверенитет и утверждающую, что германские войска не будут проходить через Югославию, и что она не будет должна вступить в войну и воевать. Три недели спустя, несмотря на телеграмму от короля Георга VI с просьбой об отказе о заключении какого-либо партнерства с немцами - "на слова которых никогда, и , тем более, сейчас, нельзя полагаться" - Павел позволил своему премьер министру, Драгисе Цветковичу, подписать документ.Когда новости об этом достигли Белграда, начались волнения. Гитлер приказал держать особую поправку в секрете и югославы думали, что им теперь придётся сражаться на стороне Германии. На следующий день после подписания пакта, произошёл военный переворот и принца Павла, объявленного про-наци и заклейменного прозвищем "Принц Палси" (palsy - паралитик), данным ему Черчиллем, был отправлен в ссылку. Пётр в 17 лет стал королём Петром II - лишь для того, чтобы также вскоре отправиться в ссылку после оккупации Югославии нацистами.Последующие годы вспоминаются Елизавете, как самые мрачные из её детства. В то время, как её братья отправились в интернаты, она оставалась на попечении няни Эди, лишенная общества других детей. Принцесса Ольга часто отсутствовала. Принц Павел страдал от тяжёлой депрессии несколько лет после изгнания: молчаливый, неспособный к действиям, пугающе худой.Когда Елизавета пошла в школу в Южной Африке, ей вспоминается "странное чувство в обществе других детей." Ей было 9 лет. "Я всегда была одна. Но я думала, что это замечательно. Мы жили в пригороде, я ездила в школу на автобусе - всё было обычно. У нас был замечательный кот, больше похожий на собаку, и я любила забираться на дерево с книгой, радио и котом. Я была счастлива тогда."Хотя родители никогда этого не обсуждали, тень прошлого присутствовала всё время. В 10 лет Елизавета ударила одноклассника, который назвал её отца "наци", и её отослали из школы домой. Другой ребёнок, с аналогичным обвинением, удерживал её голову под водой в школьном бассейне. Когда в 13 лет её отправили в "ужасный интернат" в Англию - Tudor Hall - она пыталась остаться незаметной, называя себя просто "Елизабет Джордж". Всё равно над ней насмехались, в том числе, одна из преподавательниц.Когда Елизавета стала подростком, случилась трагедия. Сперва её любимый брат Николай погиб в автомобильной катастрофе; затем друг за другом ушли из жизни её бабушка и тётя. "В нашем доме царило чувство глубокого уныния и скорби, - вспоминает она,- "нельзя было слушать музыку и в течение трёх лет мы носили только чёрное. У меня не было никакой социальной жизни, и на самом деле мне кажется, что у меня и друзей-то не было. Будущее выглядело мрачно".Опасаясь того, что она превратится в синий чулок, отец запретил ей пытаться поступить в Оксфорд. Вместо этого она училась игре на пианино и изучала историю искусств в Париже - " и то, и другое без особого энтузиазма", всё больше погружаясь в депрессию. "Я была никем и ничем,- говорит она,- "Я не знала, что мне считать домом и меня тяготил глупый старинный титул. Каждый новый день меня страшил." Приближаясь к отчаянию и опасаясь "оказаться в сумасшедшем доме", она приняла приглашение в Нью-Йорк от обаятельного еврейского торговца одеждой Говарда Оксенберга, с которым она познакомилась, катаясь на лыжах. Они поженились в 1961 году.
"За свою жизнь я сходилась со многими неподходящими мне мужчинами, - смеётся Елизавета. Но даже если все её три брака были недолговечны, каждый из мужей сыграл определённую практическую или психологическую роль в её возвращении в Сербию. По её признанию, брак с Оксенбергом был "катастрофой", но "он спас мне жизнь, поскольку дал мне возможность выбраться из Парижа", а позже он вдохновил их дочь Катерину, актрису, на написание сценария по истории принца Павла. Её второй супруг, английский банкир Нил Балфур (Neil Balfour), написал биографию своего экс-тестя, "Павел Югославский: недобрый друг Британии" ("Paul of Yugoslavia: Britain's Maligned Friend", 1980). Третий же супруг, перуанский сенатор Мануэль Уйоа Элиас (Manuel Ulloa Elías), способствовал возвращению Елизаветы, снабдив её дипломатическим статусом и обеспечив разрешение на её возвращение от югославского правительства.
Она возвратилась на родину в 1987 году. Она вспоминает, как она стояла у окна во время путешествия домой. "Мы покинули Сербию на поезде и я считала, что должна вернуться также на поезде. Я следила за рассветом и восходом большого красного солнца. Меня охватило необыкновенное чувство. Слёзы лились у меня из глаз." Пока она рассказывает о своём возвращении, подходит официант, и они с Елизаветой обсуждают , по-сербски, неудачный перевод меню, и оба смеются. "Когда я вернулась, я пыталась учить сербский по книгам,- говорит она,- но это было сложно, так что время от времени я брала уроки в школе иностранных языков в Белграде. Но до сих пор мне ещё сложно как следует выразить то, что хочу".Разговор возвращается к её отцу. "Мне приносит боль не только несправедливость, с которой к нему отнеслись,- говорит она,- "но и искоренение памяти о нём". В свой первый приезд она обнаружила, что сербы больше знают о её семье из американской мыльной оперы "Династия", в которой её дочь Катерина Оксенберг играла блистательную Аманду Кэррингтон, чем из учебников истории. Она улыбается, вспоминая визит в монастырь в Сребренице, во время которого к ней поспешил монах с возгласом: "Вы мать Аманды! Пожалуйста, напишите в книге посещений, что Вы - мать Аманды!"
Подписание трёхстороннего соглашения травматизировало её отца, - "но он думал прежде всего о стране". Она считает, что если бы не переворот, "то в течение двух недель Гитлер пошёл бы на Россию и всё было бы по-другому". Однако же, через 10 дней после высылки её отца нацисты оккупировали страну. Обвинения принца Павла в предательстве были поспешными и горькими. Как для британского правительства, так и для пришедших впоследствии коммунистов, он явился удобным козлом отпущения. "В школах учат, что он был предателем, про-германцем - не истинным сербом,- говорит Елизавета, - будет невероятно трудно изменить учебники".Борьба за восстановление доброго имени отца началась для Елизавeты с того момента, когда она ступила на сербскую землю и до сих пор ещё не закончилась. Её супруг, Мануэль Уйоа Элиас потерял, как она признаёт, всякое для неё значение после её возвращения. Но, при поддержке её нового партнёра Драгана Бабича, родом, как и она, из Сербии, Елизавета проехала через Сербию сотни раз - от Национального музея (где в 1991 году была презентация сербского перевода биографии принца Павла, написанной её экс-супругом Нилом) до салонов европейских королевских домов - подготавливая презентации, делая доклады, беседуя с адвокатами, прелатами и политиками.Это была долгая изматывающая борьба, но она была приятно удивлена выражениями поддержки. Тысячи людей пришли на презентацию, организованную в Национальном музее в 1991 году, и среди публики было довольно много молодёжи, которая не могла помнить 2-ю мировую войну. Сначала её поражало то, как её повсеместно узнавали и приветствовали. "Теперь,- говорит она,- меня часто узнают, поскольку я уже долго живу здесь, но всё же немногие люди знают о моём отце".В 1990 году, когда встала угроза войны, она организовала общество, чтобы собирать запасы еды и одежды, лекарства и врачей, и также организовывать мюзиклы и концерты в Нью-Йорке для сбора пожертвований. Но её вовлеченность в события в Сербии была не только гуманитарной, но и политической. В 2004 году группа друзей убедила её участвовать в выборах президента. "Люди настаивали: " Cделай это!", - говорит она,- "Это будет Народная партия". "Я чувствовала, что могу быть свежим лицом на здешней политической арене и выступить мостом между прошлым и настоящим. Это также было своеобразным достижением для женщин - в выборах участвовала лишь ещё одна женщина - особенно поскольку это довольно патриархальная страна". Закрутился водоворот предвыборной компании. Хотя решение об участии было принято поздно, "не было ни времени, ни партии, ни денег", 62 700 человек проголосовало за кандидатуру Елизаветы, и по результатам выборов она оказалась на 6-м месте из 15-ти.Всё это оказало положительное действие на кампанию за восстановление имени её отца. Чтобы изменить текст школьных учебников, она заручилась поддержкой историка и политолога профессора Слободана Марковича, ведущего эксперта по принцу Павлу. Коммунисты при Тито постановили считать принца Павла военным преступником, а к концу войны вся семья считалась врагом государства. Чтобы изменить это, Елизавета привлекла адвоката Оливера Антича, в настоящеe время старшего советника сербского президента Томислава Николича. В декабре 2011 года её старания увенчались успехом: сербский верховный суд постановил, что принц Павел не являлся ни военным преступником, ни врагом государства.Её кампания продолжается. До сих пор остаются детали, которые ей ещё предcтоит исправить. В здании парламента имеется зал, в котором висят портреты всех правителей, начиная с 19 века - кроме принца Павла. Елизавета предложила им литографию портрета своего отца, написанного Савелием Сориным в 1937 году.Елизавета пока ещё не достигла всех целей. Временами её действия вызывают напряжённые конфликты. Её борьба за президентcкое кресло вызвала протест со стороны её кузена, кронпринца Александра, сына короля Петра II. Если бы монархия в стране была восстановлена, то именно он стал бы королём, и он твёрдо верит в то, что королевские особы должны быть вне политики. Сейчас он живёт в Белом дворце, тогда как Елизавета живёт в светлом просторном пентхаусе в центре старого города, в окружении фотографий её семьи и воспоминаний о былыx временах.
Кому-то аспекты её кампании могут показаться эгоистичными, но она утверждает, что она не борется за себя или даже просто в память об отце, а за то, чтобы помочь своей стране прояснить прошлое и стать от этого мудрее. "Извинения за совершенные ошибки помогают людям двигаться вперёд, - настаивает она,- "Нет необходимости заглядывать вглубь веков: Сребреница, Армения. Отказ от признания всех геноцидов 20-го века невероятно глуп". Лицо её просветляется, когда она добавляет: "Мужчины никогда не могут сказать: "Извините". Нам нужно больше женщин на позициях власти - лишь бы только они не походили на мужчин".Время обтекает Елизавету Карагеоргиевич. Она невысокого роста, стройная и поразительно красивая.; трудно поверить , что ей 76 лет. В её взгляде вызов и юмор, а её речь полна современных слов и выражений. Она на дружеской ноге с IPadом, e-mailом и фэйсбуком, но когда она рассказывает о годах ссылки, под рукой у неё старые телеграммы и письма. В её рассказах присутствуют великие люди прошлого Голливуда (она была когда-то помолвлена с Ричардом Бёртоном, а также была девушкой Уоррена Битти) и последние глобальные новости. Она прекрасно понимает и прошлое, и настоящее и, возможно, самое её большое достижение - это то, что она в определённой мере примиряет их.Поздним летом 2012 года, после длительной борьбы и несмотря на значительную оппозицию Елизавета одержала две победы. Первой стало получение разрешения швейцарских властей на эксгумацию её родителей и брата Николая; второй - согласие Сербской церкви, государства и её семьи на их погребение на сербской земле.В сентябре, при поддержке дочери Катерины и сына Николая, Елизавета присутствовала на эксгумации в Лозанне. "Мы наблюдали за поднятием гробов из могил. Затем мы вошли в крипту и смогли увидеть тела, когда гробы были открыты." Она увидела своего брат Ники впервые с тех пор, как ей было 17 лет, и он удивительно хорошо сохранился. "Даже его волосы выглядели как прежде, и его сложенные руки. Там был ужасный запах и мало воздуха, и меня охватило чувство скорби и потери."Ранним октябрём она стояла с Катериной на границе с Хорватией, чтобы встретить гробы и затем сопроводить их до Белграда. Все дороги от границы и улицы города были закрыты. Снаружи Патриархата Сербской Православной церкви солдаты в ярко-голубой форме с золотой отделкой сформировали почётную гвардию для сопровождения гробов в Собор Святого архангела Михаила. Патриарх стоял наверху леcтницы, а внутри кортеж ждали президент Николич, послы и члены семьи. Также присутствовали друзья и родственники Елизаветы из Греции, Германии, России, Испании и Британии - особы королевской крови и обычные люди, потомки тех, кто были министрами в 1940-х годах, наряду с сегодняшними министрами и доброжелателями.
После официальной церемонии рыцари в средневековых костюмах стояли на страже, пока сербы всех возрастов и бэкграунда свидетельствовали своё почтение гробам. Их поток шёл, пока собор на закрыли в полночь, а на следующий день всё повторилось - преклонение, осенение себя крестом, целование креста перед каждым гробом. Следующим вечером гробы перенесли из Белграда в Топола, небольшой город, где король Пётр I (1844-1921) построил церковь и мавзолей для королевской семьи. Церковь стоит на вершине холма Опленач, белея на солнце. Толпы народа ждали Елизавету и её семью. Опять здесь находились рыцари, в красных туниках и кольчугах, сжимая металлическими рукавицами мечи Карагеоргиевичей.Три гроба стояли, покрытые сербскими флагами. Медали и ордена принца Павла и принцессы Ольги лежали на вельветовых подушках возле традиционных подносов с куличом, сбрызнутом красным вином в память об усопших.
После 71-летнего изгнания Павел Карагеоргиевич получил похороны, соответствующие его рангу. Как сказал один из иностранных гостей: " Сейчас все признают, что Павел был несправедливо обвинён британцами и режимом Тито". Но государственные похороны явились знаком гораздо большего, чем восстановление чести одного человека. Они также привели к некоторому примирению между Елизаветой и Александром - который вначале был противником перезахоронения, но тело отца которого также сейчас было возвращено домой, чтобы быть похороненым в Опленаче. И это было важным шагом в примирении Сербии со своим прошлым.Расписание президента Николича за этот день подтверждает это. Прежний член Сербской Радикальной партии, он проехал 70 миль от мемориала жертвам фашизма в Яинци, чтобы присутствовать на захоронении членов королевской семьи в Опленаче и в обоих местах он произнёс речи. В Яинци, где нацисты уничтожили более 80 000 евреев и коммунистов между 1941 и 1944 годами он обращался к потомкам партизан-коммунистов; в Топола он обращался к наследникам четников - роялистам. Он отметил иронию этого и в обеих местах он настаивал, что перезахоронение принца Павла и его супруги и сына явилось исправлением большой несправедливости.А что же принцесса Елизавета? Она говорит, что похоронная служба была прекрасна и стала апофеозом многих лет боли, так что когда всё наконец закончилось, она даже почувствовала некоторую печаль. Всё же когда гробы её отца, матери и брата были помещены в крипту, основным чувством стала радость. "После стольких лет боли и отчуждения я знала теперь, что они трое вместе навсегда, в этой прекрасной церкви, в их родной стране".